Выбери себе смерть - Страница 47


К оглавлению

47

Колчин представил себе, сколько корреспондентов и комментаторов теперь осаждают дом Костюковского в надежде на интервью, и содрогнулся. Снова зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Какой ужас! — сказала ему жена. — Как мог Игорь пойти на такое!

— Дура! — закричал на весь кабинет Колчин. — Это сделал не Игорь, его подставили!

Жена, обидевшись, повесила трубку. Раздался еще один звонок.

— Слушаю! — закричал он с каким-то ожесточением.

— Федор Алексеевич… — Он хорошо знал этот ненавистный голос Фогельсона.

— Идите к черту, — сказал Колчин и повесил трубку. Достал оружие, проверил обойму, убрал бумаги со стола и вышел из кабинета.

У Нефедова в приемной было два сотрудника. Он попросил секретаря доложить генералу.

Девушка, уже слышавшая новости из Белоруссии и знавшая, что погибший был другом Колчина, испуганно кивнула головой и скрылась в кабинете.

Через несколько секунд оттуда торопливо вышли два сотрудника, не глядя на Колчина, поздоровались, и только затем вышедшая девушка разрешила ему войти.

Нефедов что-то писал в своем блокноте. Не поднимая головы, он пригласил Колчина за свой стол.

— Слушаю тебя, — сказал он, по-прежнему не поднимая головы.

— Прошу разрешения выехать в Минск на похороны товарища, — как можно тверже попытался сказать Колчин. Нефедов наконец поднял глаза.

— Похорон пока не будет. Ведется следствие, — тихо сказал он.

— Это подставка, товарищ генерал, все подстроено. Костюковский не мог убить прокурора. Я знаю его много лет, могу поручиться за это. Вернее, мог бы, — горько добавил Колчин.

— В любом случае похорон пока не будет. — Нефедов снова начал чертить что-то в своем блокноте.

— Товарищ генерал, эти убийства связаны с моим уголовным делом. Все это звенья одной цепи — ликвидация Иванченко в Минске, Бахтамова в Москве, убийство Крымова, наконец, эта трагедия в Минске. Разрешите мне допросить по делу полковника Фогельсона.

— Не разрешаю, — очень спокойно сказал Нефедов, — у вас нет никаких оснований.

Колчин опустил голову. У него действительно не было никаких аргументов, кроме эмоций. А их нельзя было рассматривать в качестве доказательств.

— Тогда мне остается взять пистолет и попытаться убить кого-нибудь, — невесело заключил он.

— Это вы всегда успеете. — Нефедов встал из-за стола, жестом пригласил Колчина за собой в комнату отдыха.

Только включив на полную мощность радио и проверив работу скэллера, исключавшего возможность работы записывающих устройств, Нефедов обратился к своему следователю.

— Ты был прав, — тихо сказал он. — Сегодня звонил Генрих Густавович из Минска. Иванченко действительно убили, дав ему лекарство, разработанное в лаборатории наших разведчиков. Мы уже договорились с моим коллегой из Минска, что они будут охранять старика. Жалко, если и Шварца попытается кто-нибудь убить, — подмигнул он.

Колчин все понял.

— Спасибо, товарищ генерал.

— Нужно выяснить, что за всем этим стоит, — продолжал Нефедов, — но очень осторожно. Понимаешь, не нравится мне эта активность Миронова и других. Может так получиться, что ничем тебе помочь не смогу.

— Я знаю, — серьезно произнес Колчин.

— И еще. Только для тебя. Кроме Фогельсона, на работу в последнее время был принят подполковник Скребнев. Никуда он не уезжал. Видимо, его убрали, как и остальных. Или спрятали. Но это не Крымов, я узнавал.

— Тогда почему убрали Крымова?

— Это уже задача для тебя. Ты и думай. Мы сделали фоторобот предполагаемого убийцы, но, думаю, его не найдем. Слишком четко и быстро все было сделано.

Нефедов кивнул, и они вышли из комнаты.

— В общем, товарищ подполковник, проявите благоразумие, — громко произнес Нефедов, — понимание ситуации. В связи с тем, что вчера был убит еще один сотрудник группы «Рай» подполковник Крымов, я думаю, будет правильно, если вы возьмете на себя расследование и этого дела. В милиции обо всем знают. Можете поехать туда и взять их протоколы. В конце концов, убитый был нашим сотрудником.

— Слушаюсь. — Колчин выходил от генерала в хорошем настроении. Правда, сердце все равно болело за Игоря. И за его семью. Но он понимал: Нефедов прав, выезжать сейчас в Минск было не просто опасно, но и глупо. Это никак не могло помочь расследованию убийства прокурора республики, но осложнило бы его собственное положение и косвенно могло подтвердить вину убитого Костюковского. В Минске была возможность любой провокации, а его свидание с семьей погибшего могло создать некоторую непосредственную угрозу и для нее.

И все равно он чувствовал себя подлецом, предающим память своего друга. Он понимал, как его семье нужна именно в эти минуты поддержка, доброе слово друга. И от бессилия готов был бросить все и ехать в Минск немедленно. Но это было невозможно, и Колчин осознавал это.

Когда он уже выходил из кабинета, собираясь отправиться в милицию за материалами дела об убийстве Крымова, снова раздался звонок городского телефона. Подумав немного, он поднял трубку. Это была жена.

— Ты извини меня, — печально сказала она. — Услышала по телевизору сообщение об Игоре и совсем потеряла голову. Конечно, он не мог этого сделать. Просто я не сразу все поняла.

— Ладно, — перевел дыхание Колчин, — хорошо хоть теперь поняла. Спасибо.

— Ты сегодня-то хоть придешь?

— Приду. Рубашку нужно поменять. Да и душ принять необходимо.

— Что тебе приготовить? Пельмени?

Это было любимым блюдом Колчина. Он улыбнулся впервые за это утро.

47