Выбери себе смерть - Страница 11

— Какой Пхаладзе? — удивился Манучар. — Он давно умер, еще два года назад.

— Кто умер? — быстро спросил Дронго.

— Гиви Пхаладзе. Это дядя Реваза. Совсем молодым умер, бедняга. Младший брат жены Давида.

— Ничего подобного, — улыбнулся Дронго, — он зарегистрировался в отеле «Савой» на следующий день после приезда Реваза с ребятами.

— Быть такого не может, — испугался Манучар, — я сам был на его похоронах.

— А его жена?

— Он не был женат. Вай-вай, какой ужас! Кто-то воспользовался его документами, — понял наконец Манучар.

— Не кто-то, а сам Реваз, — покачал головой Дронго. — Эх вы, сыщики! Парень просто хотел встречаться со своей подругой втайне от отца и дяди, а вы решили, что его похитили.

— Тогда где он теперь?

— Это уже следующий вопрос. Значит, ты точно знаешь, что Гиви Пхаладзе умер два года назад? Они были похожи с Ревазом?

— Немного, — подумал еще раз Манучар. — Усы одинаковые, оба высокие, стройные. Да что там говорить — какой джигит не похож на своего дядю! Конечно, были похожи.

— Отвечай более конкретно. То, что они были оба высокие, к делу не относится. На карточке в паспорте не видно, высокий человек или маленький. Научись отвечать четко и коротко. Ты когда думаешь, Манучар, я слышу, как ты думаешь, — с таким скрипом работают у тебя мозги.

— Ладно, — кивнул обиженный Манучар, — не нужно издеваться, да. Я тебя задеваю?

— Только не обижайся, я говорю для твоего блага. Пойдем дальше. Ревазу было двадцать семь. Сколько было его дяде Гиви?

— Сорок три. У него было больное сердце.

— Он жил в доме Давида?

— Да, а откуда ты знаешь?

— Вопросы потом. Ты когда-нибудь приезжал сюда, в Москву, с Ревазом?

— Да, несколько раз.

— У него были здесь знакомые девушки?

— Вах! Конечно, были. Дурацкий вопрос задаешь, генацвале. Чтобы у богатого грузина в Москве не было знакомых девушек, — явно брал реванш обрадованный Манучар, — не понимаешь, да? Все девушки города его любили и ждали.

— Все девушки города меня мало интересуют. У него была одна, с которой он встречался чаще других, любил сильнее?

— Не знаю. Нина была, Тамара, Света… Не знаю, дорогой. Всех любил, тратил на них большие деньги. Свете шубу подарил норковую.

— Ты знаешь адрес этой Светы?

— Точно не знаю, но дом помню.

— Сможешь найти?

— Думаю, да.

Манучар поискал глазами стакан. Открыл бутылку боржоми, принесенную с собой, налил воды, выпил.

— Может, спустимся пообедаем, хотя уже время ужинать.

— Позже. Давай работать. Нам платят деньги за работу.

— А что я, против? Конечно, давай работать.

— Вспомни, кто еще был у Реваза? Может быть, какая-нибудь девушка или женщина, с которой ему запрещали встречаться?

— Кто запрещал? Вах, — даже подпрыгнул Манучар, — ты нашего Реваза не знал. Разве ему можно что-нибудь запретить, да? Он дикий был, нервный, сразу в драку бросался.

— А если отец не разрешал?

— Отец его любил и делал все, что он захочет.

— Тем не менее он зачем-то взял паспорт своего умершего дяди и зарегистрировался под его фамилией в отеле. Рано утром, когда ребята еще спали. И с ним была женщина. Вот ее фамилия — Коновалова. Лариса Коновалова. Ты знал такую подругу Реваза?

— Первый раз слышу. Какая Лариса? Хотя нет, была одна Лариса. Но ей было лет сорок, и она любила друзей Реваза, а не его самого. Других Ларис я не знаю.

— Как это — любила друзей? Спала с ними, что ли?

— Какой непонятливый! Конечно, спала. Нет, в люльки играла! Проститутка, да.

— Нет, на наш вариант не подходит. Здесь есть ее номер паспорта. Нужно будет встретиться с Арчилом, пусть поможет нам установить, когда и кем выдан этот паспорт на имя Коноваловой. Хотя, судя по номеру, это заграничный паспорт. И дядин паспорт тоже заграничный. Он что, был дипломатом? Почему у него дипломатический номер паспорта?

— Ай, дорогой, ничего ты не понимаешь! — с чувством понятного превосходства ответил Манучар. — Кем был Гиви Пхаладзе? Братом жены самого Давида Гогия. Знаешь, кто такой Давид? В Грузии еще три человека таких, как он. Шеварднадзе, Китовани и сам Иоселиани. И еще Давид Гогия. А ты спрашиваешь, был дипломатом или не был? Да он получил дипломатический паспорт раньше, чем министр иностранных дел Грузии. Понимаешь?

— Эту лирику мне трудно понять, но постараюсь. Давид тоже вор в законе?

— Он первый. Самый настоящий. А его брат Арчил — первый здесь, в Москве. Он все может — все что захочешь.

— А Реваза найти не сумел. Или не захотел?

— Думай, что говоришь. Арчил и Давид родные братья. Они все равно найдут Реваза. И, если мальчика кто-нибудь тронул, вся семья этого несчастного будет проклинать тот день, до последнего человека.

— Как я не люблю ваш воровской жаргон! — поморщился Дронго. — Всю жизнь не любил вашей «малины». Нашли чем гордиться. Ладно, давай дальше работать. Значит, у Гиви мог быть дипломатический паспорт?

— Точно был, — твердо заявил Манучар. — Слушай, пойдем поужинаем, а? Голова болит страшно.

— Сейчас пойдем. Последний вопрос. Реваз не был женат — может, его хотели женить в Грузии, точно не знаешь?

— Конечно, хотели. Но насильно — никогда. Разве можно грузина заставить жениться? Ни за что! — гордо заявил Манучар.

— Все, идем обедать. Сейчас ты начнешь рассуждать о менталитете грузинского народа, а этого я уже не вынесу.

— Обижаешь, да, — вскочил Манучар, — весь народ обижаешь, да?

— Дурак ты, — спокойно ответил Дронго. — Я вырос на Кавказе. Среди моих друзей были грузины, армяне, азербайджанцы, русские, евреи, татары, лезгины. Разве я могу сказать что-то плохое в адрес твоего народа? Тебе сколько лет?